Основные детерминанты предиспозиции

Исходя из представленных выше биографических данных и созданных Хемингуэем литературных образов (произведения как таковые, сюжеты, литературные герои etc.) основными детерминантами предиспозиции, определившей индивидуальные особенности присущего ему наркогенного паттерна, представляются следующие:

1. Дефицит материнской любви, вызванный родительской недостаточностью матери, её психологическим доминированием в семье и необходимостью конкурировать за её внимание с другими детьми. Неизжитость либидинозно-эротической связи с нею. Эта неизжитость обнаруживается, с одной стороны проекцией праобраза матери на других женщин; с другой — агрессией в адрес женского начала и связанной с нею аутоагрессией. Отсюда множественность браков (у Э. Хемингуэя было 4 жены) и неизживное чувство одиночества в мире. Отсюда же — идея войны полов, которую обнаруживают почти все произведения Э. Хемингуэя.

2. Дефицитарность роли отца, который в ситуации психологического конфликта сына с матерью всегда оказывался на её стороне, подчиняясь ей и строгим требованиям морали. Отсюда гротескное воплощение образа мужчины-самца, выражающее стремление не только полностью преодолеть в себе женское начало, но и превзойти своего отца. Почти все герои Э. Хемингуэя (этакие «супермачо») по своей сути являются антигероями, для которых физическая сила и смелость — это средства преодоления ограниченности человека моралью. При этом для многих людей из окружения писателя он был «папой». Так звали его, например, члены команды его судна «Пилар», которое во время второй мировой войны было принято на службу в морскую разведку.

3. Алкоголизация — возможность иллюзорного соединения с миром и освобождения от моральной ограниченности, в то же время — вид медленного самоубийства. Сигара — символ мужественности; трубка — символ мужчины-отца. Суицид — естественное завершение антропоптоза.

О том, как выглядел бы Role Switching применительно к Э. Хемингуэю

То состояние, которое сложилось к концу жизни, нуждалось прежде всего в психиатрической помощи, но задолго до того была возможна и необходима психотерапевтическая помощь. Только о ней здесь и может идти речь.

Общая структура курса была бы типичной для этого вида лечения. Однако сам курс, вне всякого сомнения, оказался бы весьма продолжительным. В первую очередь надо было бы очень тщательно разобраться в характере конфликта, который сформировался в доэдиповом и эдиповом периодах его жизни. Имеющегося биографического материала явно недостаточно для того, чтобы воссоздать реальную картину. А её надо было бы воссоздать и показать герою, как возникли болезнетворные стереотипы его взаимодействия с окружающими. Ведь фактически его проблема коренится в патогенном инфантилизме, обусловленном психологическим застреванием на первом этапе сепарации от матери. Затруднённая идентификация с отцом и с семьёй — они вторичны. Все эти аналитические нюансы имеют самое непосредственное отношение к тем или иным слагаемым наркогенного паттерна. Учитывая, что для взрослого Хемингуэя практически никто не был авторитетом, аналитическую часть курса следовало бы осуществлять либо из роли равновесной «тореро», либо из роли Doctoralbus (I,3). Что касается собственно переключения (switch), то решение этой задачи в данном случае предполагало использование роли Doctorater (I,3). При этом она должна бы была быть достаточно ясно сопряжена с тем образом смерти, которым проникнуто всё творчество этого писателя.